НОВЫЙ СТАРЫЙ ПРОЕКТ. ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО.

Да, Сергей Агафонович! Узнаваемо многое (почти всё!) из твоего рассказа и похоже на мою историю тоже. Только я «рванул» в Минск из Красноярска в 93ем, уже после развала Союза, а у тебя ещё более обидная ситуация. Кстати, я бывал в твоих «Палестинах» (Читинских) несколько раз в командировках. В частности  на танковоремонтном заводе, когда на нём  осваивали сборку грузовичков «Ингода» из китайских машинокомплектов. Мой завод отправил в Китай несколько  машин для трёхсотки (С-300), а те стали рассчитываться бартером  галимым  ширпотребом. Завод взвыл и попросил изменить порядок взаиморасчётов. Китайцы рассчитались автомобилями собранными в Чите. Вот я и «мотался» туда, решать вопросы. 
Отлично помню крепчайшую китайскую водку, которую было невозможно пить. А вот рисовое пиво в бутылках 0,7л. было самое то!  Эх, жизнь! Всё как вчера! Гады  годы!
Серёж! Тисну, пожалуй, свой  рассказ про Читу, чтобы  «улыбнуть» тебя!  Лови! 

РАБА ЛЮБВИ 

Абсолютно  реальная история, которая произошла с моим хорошим товарищем, с искренней  грустью рассказанная им  мне лично... 
Конечно же, инстинкт продолжения рода, как вы понимаете, это самый мощный и главный стимул взаимных отношений между мужчиной и женщиной, такой мощный, что говорить и  спорить здесь о чём-либо другом  бессмысленно. Вся эволюция животного мира Земли именно на этом инстинкте и держится. Но представить себе, что мужчина и женщина по достижении возраста своей половой зрелости просто объединяются и начинают жить вместе только лишь для того, чтобы заиметь и воспитать детей? Как-то не очень получается представить! Чего-то здесь явно не хватает! Мелковато для человека разумного, который Homo Sapiens!  «А как же  любовь?» -  спросите Вы и будете абсолютно правы!  Я  абсолютно уверен, что любовь - это самый грандиозный проект Вселенского Разума, который мы  называем - БОГ.  Этот проект  был запущен ещё при создании им мироздания и осуществляется без особых изменений до сих пор. Одним из результатов этого грандиозного замысла и стало зарождение жизни на нашей планете и появление людей. Но у некоторых из нас  сразу же возникает другой вопрос:
«А бывает  любовь без цели продолжения рода, а просто из удовольствия?»   
Вот тут и выясняется главный парадокс. Оказывается, что бывает и такой  «любви» в разы больше, чем той, главной, связанной с воспроизводством и деторождением, потому что эта плотская  любовь человеку нужна, как деньги — много и ежедневно… 
Чита, начало лихих девяностых. В окружной гостинице ЗАБайкальского Военного Округа (Забудь Вернуться Обратно), как это часто бывает, судьба нечаянно (намеренно?) свела командировочного офицера и командировочную же заведующую  военторгом одного из военных городков округа. Случайное знакомство при заселении в гостиницу - женщина, скромно улыбнувшись молодому подполковнику, попросила у офицера ручку, чтобы заполнить анкету. Бравый «кавалергард» любезно одолжил  ей свой «Parker»,  и прокомментировал это остроумной шуткой. Познакомились ближе они уже при заселении номеров, их «апартаменты» оказались рядом. Какая-то искра тогда между ними, видимо, сразу  проскочила, ну, а как по-другому – молодые, красивые, остроумные (ей очень пришёлся «по душе»  шутливый комментарий гвардейца). Священные узы брака, плотно связывающие офицера его особо не остановили – командировка ведь! Как там у поэта; «Нет,  никогда! Но иногда - конечно...».
Заведующую военторгом такие «условности» тоже абсолютно не «заморачивали», потому что  женский аргумент оправдания супружеской измены всегда очень весомо звучит:
«А если это любовь?».
Поэтому в тот же  вечер у них всё «случилось» - шампанское под консервированные ананасы, томные, но очень выразительные  взгляды с полунамёками и романтические разговоры о любви и дружбе – в общем всё как у всех людей со времён сотворения мира.
Потом, конечно же, пылкие и страстные поцелуи, признания в любви с первого взгляда, традиционное женское: «Какой же ты хороший! Где ж ты раньше был? Ты такой умница!
А мой - неудачник!»   Дальше..., ну, дальше вы, думаю,  всё знаете. Двухместный номер с удобствами на этаже. Гулкие шаги всех проходящих по коридору и та самая любовь, любовь, любовь! Как-то всё сладилось - получилось у наших влюблённых  очень хорошо и они совсем забыли про стены в ладонь толщиной, тонкие деревянные перекрытия и плохую звукоизоляцию гостиницы. Ответственная работница военторга оказалась (в хорошем смысле!) очень нервно-эмоциональной женщиной с тонкой душевной и телесной организацией. Потому, от её «Ахов, Охов, советов партнёру «не останавливаться!»  и других восклицаний» в ту ночь  не спал весь этаж, а может быть даже и вся гостиница! Соседи то ли от зависти, то ли от глупости-злости, а может просто ради «прикола» спустились вниз к дежурному администратору и крайне нервно «просигнализировали» ей, что в таком-то номере прямо сейчас идёт  «смертоубийство» и женщину уже расчленяют! Дежурная, бабушка божий одуванчик, немедленно вызвала силы «быстрого реагирования» в лице армейского патруля, а те со страху привлекли ещё и наряд милиции, мало ли чего? Дальше было как в кино.  Вся эта многочисленная братия тихонько подкралась и сходу выломала двери в номер! Уверен, что наши бедные влюблённые партнёры испытали в тот момент  особую  кульминацию оргазма. Офицера скрутили в бараний рог и надёжно связали. Он, не понимая причины, при этом истошно орал: «За что?! Мужики! За что???»
Когда разобрались что к чему, наступила другая кульминация! Недополучившая своё законное, заведующая военторгом, как тигрица, разогнала всех с криком: «Сволочи! Уроды! Пошли все НАХ отсюда!» Она, наверное, искренне надеялась на продолжение этого прекрасного, «томного вечера». Но продолжения не последовало, потому как её бравый гвардеец  «слинял в туман» вместе со всеми непрошеными гостями. Наверное, чтобы продолжить ЭТО после такого «облома», нужно быть суперменом?  Ну, а  откуда  здоровье, если всё в нашей  жизни на сплошных нервах?! А ведь все  болезни именно от них, от нервов проклятых! Кроме тех, которые от удовольствия…

ГРИВСКИЕ НЕВЕСТЫ

Даже, если бы я очень поднапрягся, всё равно втиснуть в эту тему целый пласт курсантских свадеб мне бы не удалось. Тема неисчерпаема, как сама жизнь….
Есть такой район в Даугавпилсе под названием Грива (или Гривас по-современному). Высокие без щелей заборы, во дворах злые-презлые псы, хуторской уклад жизни, крепкие добротные дома, в домах невесты на выданье. СпрАвные такие невесты, в теле - не то, что на Химии или в Крепости или на Кандавас. По крайней мере, такие невесты там были, а остались ли они после переломных 90-х годов, пусть расскажут другие.

Почему-то в наше время гривских невест мало интересовали местные представители рабочего класса, ещё меньшую заинтересованность проявляли они к технической, а тем более – к богемной интеллигенции. В то же время, интерес к курсантам ДВВАИУ, да ещё и иногородним был сравним, разве что, с интересом цыган к породистым лошадям.

Уже на 3-м курсе появились в нашей 13 роте первые «женатики», что весьма обрадовало курсантов, сидевших с ними за одним столом в столовой. Как-никак, а лишняя пайка масла на ужине и на завтраке – хоть и небольшой, но ДП. На 4-м курсе мы, обладатели увольнительных карточек белого цвета, хоть и немного, но завидовали обладателям жёлтых карточек, которые их владельцам давали право после САМПО сваливать в город к семьям, возвращаясь утром к разводу на занятия.

Первый эпизод - женитьбу курсанта 2 взвода, фамилия которого начиналась на «Ки» я помню до сих пор. Накануне свадьбы этот парень, характер которого вполне соответствовал гривским хуторским обычаям, пригласил к себе на свадьбу двух курсантов ( была такая неписанная традиция: если кого-то из курсантов жених приглашал в качестве свидетеля и друга, тех отпускали в увольнение без лишних вопросов и не взирая на успеваемость.) Прослышав о намечающейся «халяве», мы, разумеется, стали подначивать «Ки», непрозрачно намекая ему о том, что, будучи в увольнении, обязательно заявимся к нему на свадьбу. На что получили настоящий ответ будущего гривского хуторянина: « Вы, мужики, приходите, приходите. Выпить я вам, конечно, вынесу. Но местов, сами понимаете, НЕТ!»

Второй эпизод произошёл немного позже, когда на центральный КПП к одному из курсантов нашего 161к/о Боре Журавлёву ( Светлая память!) стала регулярно приходить симпатичная гривская девушка. И приходила она не просто так, а приносила с собой различные произведения кулинарного искусства собственного изготовления. ( Тут следует заметить, что у ротного «художника» Журавлёва лучшим другом был собрат по художественной студии курсант Саня Майборода ( Светлая память!) И оба весьма и весьма обожали уединиться в своей каптёрке дабы отведать домашние лакомства). В один из таких вечеров Майборода, как бы «внезапно» вихрем влетел на КПП, обращаясь к художнику Журавлёву со словами: « Боря! Тебя Халимон зовёт! Срочно!», и, не дожидаясь ответа ошарашенного дружбана, буквально вырвал у него из рук авоську с принесёнными девичьими гостинцами. А через пару месяцев и сам Шура уже барахтался в узах Гименея, найдя «свою отраду в высоком терему» на Гриве.

Третий эпизод связан с войсковой стажировкой, которую мне вместе с Шурой и Борей пришлось проходить в Барановичском ИАП, который из-за ремонта ВПП на всё лето был перебазирован на аэродром Берёза-Картузская. После того, как руководитель нашей стажировки полковник Яцишин понял, что нам не престало еженощно в казарме, где жил техсостав, наблюдать пьяный «гудёж» да игры в «храп», нас переселили в палатку, установленную возле склада ГСМ. Осмотрев будущее место жительства курсантов-стажеров, Яцишин, в свойственной ему манере перед каждым напутствием произносить слова-паразиты «так сэбэ» , сказал: «Так сэбэ… Жить можно» и был таков. В нашей палатке стояли двухярусные койки. На двух соседних верхних местах расположились друзья-художники, ставшие к тому времени хужожники - молодые «женатики». Со дня их свадеб прошло чуть большим месяца…..

Не знаю, каким образом, но у них оказалась в изучении книга «Сексоведение» Кона ( хотя, не исключено, что я могу ошибаться в названии этого бестселлера) Понятно, что их неудовлетворённая плоть начала искать выход. Каждое утро начиналось для нас, соседей по койкам «женатиков», поочерёдным прочтением и декламацией ими целых абзацев из данной книги.
Особенно доставали аутотренинги: «Напряжение члена нормальное, нормальное, нормальное…. Я полностью уверен в своих силах, своих силах, силах…». Неведомым образом книга Кона оказывала на военных интеллигентов магическое успокаивающее воздействие. Ни походы на танцы, ни «портвешок» (который, после «чистяка» и «массандры», был для нас словно компот) не сумели сбить с пути праведного наших «женатиков»…

Разными путями «гривские невесты» сумели найти потаённые ключи к открытым для любви курсантским сердцам. Как правило, эти браки оказались прочными и долговечными. И сейчас в Даугавпилсе семей наших выпускников побольше, чем даже на таких захудалых хуторах как Москва, Киев и Минск.

Грива это Грива!

Серёж! Пиши всегда с утра! Подымаешь настроение лучше чем коньяк! Спасибо!😊 Вот тебе в знак благодарности:

ДРЕВО  ПОЗНАНИЯ ДОБРА  И  ЗЛА                                                                                                                                   

Познакомились мы как-то с моим другом Л.  с двумя замечательными местными девушками. Красивые, весёлые, позитивные (как сейчас принято говорить), ну, и… очень «смелые» во всех отношениях были эти наши девчонки. Встречаемся мы с ними, общаемся «по-взрослому» и  в «полный рост» и вместе радуемся жизни. Как-то сложилось  у нас с ними, сформировалось и определилось  всё, вплоть до того, что «любимые» (а мы  именно так стали их называть после определённых совместных действий) ежедневно вечером привозили нам с Л. кастрюльки с котлетами и очень вкусной еврейской «пюрешкой».  Почему  еврейской? Тут нет никакой  ксЭнофобии! Просто в то их пюре  вместе со сливками, еще и куриные желтки взбивались!  Наверное, именно так целые города берутся, а уж курсантские сердца и голодные желудки, запросто, на раз, нанизываются на копьё! Девчонки  обычно приезжали к нам из города на автобусе, а мы их встречали  на остановке после  дамбы, где дорога за учебным аэродромом поворачивала направо. Там рядом, недалеко  от забора химскладов, росло очень большое, отдельно стоящее дерево, которое, по сути, стало  тогда для нас с другом – библейским «древом познания добра и зла». Мой товарищ (как и  очень многие наши друзья-курсанты) не очень верил местным девушкам в их чувственно-словесных проявлениях и всё время сомневался в правдивости женской искренности подруги. Это сомнение от него со временем невольно передалось и мне. Когда сомневающихся стало двое, мы, посовещались, подумали и придумали  проверку наших чувств (точнее чувств наших девушек), которую собирались провести экстремально-тайно. План  был поистине  гениальный (конгениальный?!), согласно которому Л.  должен был незаметно (он маленького роста, ни чета мне!) спрятаться в листве того самого «отдельно стоящего дерева»  и,  дождавшись  там  девчонок, подслушать их  «потаённые девичьи разговоры» по поводу нас. А я, подойдя через время к этому «баобабу», должен был увести наших прелестниц  в сторону остановки автобуса, чтобы Л., прокравшись потом «огородами»,  выскочил  бы там «чёртиком из табакерки», будто опоздал из-за каких-то своих неотложных дел. Ну, и вот, как всё это произошло!  Посидел Лёня там, спрятавшись в кроне дерева,  посидел, да  и «не выскочил» никуда,  с ужасом наслушавшись   негатива-чернухи  по поводу нас «хороших».  Он просто взял потом и ушёл обратно в роту, от греха  и  разборок  подальше...  А я долго, долго «гулял» девчонок «туда-сюда», а потом, поняв, что в сценарии «что-то пошло не так», усадил их в автобус и отправил домой восвояси. А у Л. получилось именно так, как в анекдоте про поручика Ржевского, который чуть не умер в шкафу от стыда, спрятавшись и подслушав «невинные» разговоры барышень…Больше мы с теми  нашими «возлюбленными»  не встречались никогда. Решили категорически  не возвращаться в прошлое, потому что там сразу после этого ничего не осталось. Даже не знаю, правильно ли мы тогда поступили? А может  это «дерево» и не было  именно тем  самым  ветхозаветным библейским «древом познания добра и зла»? Может проглотив и простив  ту «чернушную», негативную  информацию, мы женились бы на  этих девчонках потом и жили как все - долго и счастливо? Сегодня  мне уже трудно судить обо всём этом, но, зная понаслышке о дальнейшей судьбе одной из тех девчонок, невольно приходит на ум прописная (тоже библейская!) истина:  ВСЁ ЧТО НИ ДЕЛАЕТСЯ, ДЕЛАЕТСЯ  К ЛУЧШЕМУ!

ВСЁ К ЛУЧШЕМУ?

Неисповедимы пути, Господни, Борис Евгениевич. А наши грешные пути, хоть и исповедимы, но не всегда объяснимы перед ликом Творца. Расскажу свою историю того, как я едва не стал одним из многих «женихов» ДВВАИУ. Все фамилии и имена настоящие, события реальные.

Как ты знаешь, я поступал в наше училище дважды. В 1975 году поступал на 4 факультет, набрал 18 баллов при 19,5 проходном ( на 1 факультет проходной был 17,5, но отыграть «взад» без «лапы» не было никакой возможности. «Лапы» у меня не было от слова «совсем». Предложили на среднее /ДАТУ/, но был ещё год в запасе и я отказался.

Перед самой мандатной комиссией ко мне приехал отец, возвращавшийся из командировки в Ленинград. По своей гражданской наивности батя полагал, что как только я буду зачислен в военное училище, он меня заберет в Винницу до начала учёбы 1 сентября. О, если бы он знал какая «коррида» предстоит новоиспеченным курсантам после принятия Воинской присяги на протяжении всего августа!

Несколько дней, пока решалась судьба сына-неудачника, отец снимал угол по адресу ул. Кандавас, дом 9 кв.40 у латгальской семьи Рекшня, успев крепко подружиться с Донатом Донатовичем и Валентиной Станиславовной. Обычная нормальная дружная семья из рабочих. Если не изменяет память, оба работали в локомотивно-ремонтном депо Даугавпилса. Был у них и хутор-наследство от предков в 20 км. от города – без электричества и прочих «вкусностей» -предмет гордости и надежды на будущее. Их единственная дочь Вика, девочка сугубо домашняя, неимоверно добрая и наивная, на то время училась в 8 классе и собиралась поступать в техникум.

Узнав от отца, что я не добираю балл для поступления на «вышку» эти простые и отзывчивые люди, не имевшие абсолютно никаких полезных связей среди офицеров училища умудрились найти и свести с моим отцом преподавателя кафедры ФИЗО майора Стрильца. Расчёт тыл на то, что Стрилец имел некоторые квоты по набору в училище спортсменов, не прошедших по конкурсу на экзаменах.

Но какой я был спортсмен? Будучи хиляком, я то и то десять подтягиваний на перекладине достиг непрерывными тренировками за полгода до поступления, а худо-бедно плавать научился за два месяца до выпуска из средней школы. Да и то благодаря принципиальной позиции школьного физрука Владимира Михайловича, заявившего прямо: « Если бы ты не шёл в военное училище, то получил бы свой «серебряный» значок ГТО без проблем. А так, извини, не могу. Выяснится, что ты плаваешь как топор,- у меня будут проблемы. Научишься плавать – получишь.» Каждое утро, без выходных, как только на речке Южный Буг сошёл лёд,, с моим другом Вовкой Реверой, мы бегали 5-6 километров, заканчивая тренировку на пляже «Химик», где он меня учил быть ихтиандром. И таки научил!

Короче говоря, попытка пролезть курсантом в стены Крепости праведными и неправедными путями закончилась для меня «отрицательным всплытием»

Прошёл год и я снова оказался в числе абитуриентов ДВАИУ. Семья Рекшня, куда я пришёл прямо с ж.д. вокзала встретила меня как родного. Нет, не «как», а именно - родного человека. В 1976 году я всё-таки поступил в ДВАИУ ПВО. Не стал рисковать, подал документы на Первый факультет и набрал 18 проходных баллов. Минимальных. Отец приехал на Присягу. Радость у всех была неимоверная.

В любое время, в любом состоянии я мог рассчитывать на помощь семьи Рекшня: хранить гражданку, привезенные из отпуска алкогольные презенты, звонить родным с их телефона. Эти добрые люди готовы были помочь мне во всём, ни разу не упрекнув ни в чём.

Знаете, друзья-побратимы, именно тогда я понял, что внутренняя интеллигентность это не учёные степени, звания, родословная и прочая лабуда. Она, вне зависимости от регалий, положения в обществе и прочей мишуры. Она – внутри человека, с его рождения или с его младых ногтей. А быдло, бычьё и хамло может быть и с депутатским значком, и с иконостасом орденов и побрякушек на груди. К последним семья Рекшня никак не относилась.

Прошли три года моей учёбы в стенах Крепости. Вика из добрячной толстушки превратилась в стройную, слегка склонную к полноте, красавицу. Несколько раз я приглашал её посетить вечера наших курсантских встреч с прекрасным полом города на Двине, но она неизменно отказывалась, а к рекомендациям Доната Донатовича и Валентины Станиславовны относилась с шуткой и отговорками.

Но всё-таки один раз я уговорил её уважить своим присутствием запланированный вечер танцев нашей роты, где должен был играть наш «Резонанс». Зря я так сделал! Вернее – не предполагал, что намечавшийся через неделю танцевальный вечер превратится в повальную пьянку без ответственных офицеров ( об этом в моей публикации «Дикие танцы первого факультета», размещённой на этом сайте и в изданной Борисом Дедолко книге «Дорога, выбравшая нас»).

Я, как «паяльник» «Резонанса» сидел за пультом у сцены, подкручивая в нужную сторону разные ручки усилителей, когда ко мне подошла Вика. Кураж бесконтрольных танцев был в разгаре. Разогретые неимоверным количеством спиртного мои сослуживцы то и дело норовились пробраться к регуляторам громкости и добавить куража. В таких случаях, я искал взглядом среди танцующих лучшего друга «Резонанса» вехдесущего «Маврика» ( Серёгу Орлова) предлагая ему заместить меня возле пульта. Он единственный мог отогнать даже самых резвых претендентов на Фила Ньюмана – звукорежиссёра Pink Floyd. Но его не было. В конце концов, когда музыканты заиграли «медляк», я попросту оставил своё место на волю случая и пригласил Вику на танец.
Если сказать, что она от увиденного пьяного курсантского разгула была в шоке
- значит не сказать ничего. Она молчала. Больше мы ни тогда ни после не танцевали.

На четвертом курсе мои «выходы в город» стали мягко говоря, совсем другими. Появилась квартира в частном секторе, где два десятка курсантов нашей роты у добросердечной бабушки, за какие-то три рубля в месяц хранили свою гражданку. Естественно, что в тихом дворике у бабушки под навесом пили не только компот и апельсиновую газировку. Возвращаться после обильных употреблений на улицу Кандавас в семью Рекшня было стыдно и я постепенно переместил свою гражданку к добросердечной бабушке-хранительнице.

За полтора года до выпуска из училища, находясь в зимнем отпуске в Виннице я познакомился со своей будущей супругой, с которой мы вместе до сегодняшнего дня.

На мой выпуск 1981 года родители и брат приехали в Даугавпилс. Что такое поселиться в это время в гостинице «Латвия», когда со всего Союза к своим чадам приезжают родители и подруги будущих офицеров, думаю, рассказывать не стоит. Но семья Рекшня каким-то чудом забронировала для моих трёхместный номер.

На второй день после выпуска, в лейтенантской форме, вместе с родителями и братом мы были в этой доброй семье, дававшей мне приют на протяжении пяти лет. Сфотографировались на память. И тут батя пригласил их ко мне на свадьбу в Винницу.
Видимо, у них были иные планы на меня, ибо это приглашение было воспринято со сдержанным разочарованием. На свадьбу они не приехали.

Прошло 20 с лишним лет и на «Одноклассниках» я нашёл Вику. Замужем, хорошо устроена, живёт в Англии. Сразу не узнал. Отправил сделанное отцом фото у их дома на Кандавас. Ответила, что на нём её родители Донат Донатович и Валентина Станиславовна, которых уже нет на этом свете. Поблагодарила.

Вот такая история. Не стал я ни "гривским", ни прочим «дэпилсским» женихом.

Ковалёв Сергей пишет:

 снимал угол по адресу ул. Кандавас, дом 9 кв.40

Сергей, поскольку я сейчас в статусе "местного аборигена", то могу сказать, что иногда хожу мимо этого дома, и если бы твоя несостоявшаяся невеста Вика не уехала в Англию, обязательно передал бы ей привет! 

Местоположение этого дома примечательно тем, что его легко обозначить по двум хорошо знакомым каждому бывшему курсанту училища ориентирам : он находится посредине между бывшим кинотеатром "Октобрис" и кафе "Космос"...   
 

Серёж! Я, конечно же, хорошо помню наши с тобой разговоры, воспоминания  и обсуждения некоторого «физического несовершенства», которым  я и ты обладали. Но нас кроме «физо» ещё и «невесты» дэпилсские объеденяют!  
Братья-ДВВАИУшники!  Уж и не помню точно, размещал я или нет рассказ про одну из таких своих невест! Если да и читать  это Вам уже неинтересно, то маякните. Сразу отреагирую!
А теперь моя история поступления в ДВАИУ ПВО в 1975 году. Думаю, Серёж, абитуриентами мы с тобой где-то рядом ходили…

О  ЖЕНСКОМ  КОВАРСТВЕ    

  В  Даугавпилсское  военное авиационное  инженерное училище я поступал вместе со  своим школьным другом, Сергеем Скуратовым. Наши  отцы вместе служили  в авиационном  гарнизоне Копитнари, поэтому знали мы с Сергеем Леонидовичем  друг друга, что называется, почти «с пелёнок и младых ногтей». Перед самым отъездом на экзамены, один  из подчинённых его отца (а Серёгин батя был инженером полка), любезно предложил нам адрес родителей своей жены в Даугавпилсе, чтобы переночевать и пожить у них пару дней, если так случится, что будет негде. Адресок этот  нам потом очень пригодился. Сунулись мы сразу по приезду  в войсковой приёмник (в семьдесят пятом году он располагался на училищном автодроме), а там буквально  муравейник из абитуриентов, курсантов, солдат и офицеров. Все чем-то деловито заняты, что-то вдохновенно делают,  работа кипит круглые сутки, конца и края не видать  и рабочей силы катастрофически не хватает,  как для обустройства палаточного городка, так и для  подсобной  работы в столовой, да и на всех остальных объектах тоже.  Я, наивный, так  бы и пошёл сходу на «эти галеры», но Серёга был опытный и уже немного тёртый нашим училищем (за год до этого он месяц проучился в шестнадцатой роте семьдесят четвёртого года набора). Леонидыч благоразумно решил переждать несколько дней и отсидеться по имеющемуся у нас явочному адресу. Тем более, до начала экзаменов ещё было достаточно времени. И мы с ним поехали «пересидеть» у родственников знакомого  офицера.  Приняли  нас  радушно и гостеприимно. В кирпичной пятиэтажке микрорайона «Химия» жили родители той самой жены, её сестра и брат с семьёй. В тесноте, да не в обиде решили они и уложили нас с Серёгой спать на полу. На следующий день Люба (сестра) предложила нам с Сергеем искупаться в близлежащем Стропском озере и мы с удовольствием отправились с ней туда. Ласковое, нежаркое солнышко, большое, красивое озеро, белый песок, смолистый запах сосен – это был просто рай, спустившийся на землю! Люба оказалась очень весёлой,  компанейской и симпатичной девушкой чуть старше меня, буквально на пару лет. Через час- полтора нашего общения мы уже были друзьями, а я, конечно же, к ней сильно неравнодушен. Влюбчивый я, с самого своего детства! Помню ещё как в первом классе, уходя в школу, я ежедневно назначал себе новую избранницу. Для платонических отношений, конечно же. Меня такое постоянное состояние «влюблённости» стимулировало на отличную учёбу и активное участие в октябрятской  жизни. Любаша  из нас с Серёгой  негласно выбрала меня и «Скурата» это очень злило. Он, в нашем с ним микроколлективе, был «записным» ловеласом-сердцеедом, да  и выглядел  значительно  фактурней меня, доходяги. Загорая, мы выпили немного пива,  и Люба  неожиданно предложила  нам переплыть озеро. Серёга  разумно отказался, а я, как «бычок на заклание» согласился и поплыл. Хочу сказать, что в дальнейшем я эту Любину некоторую порывистость пресекал, потому что, зачастую она  была  необъяснима, не к месту, да и возникала абсолютно «на пустом месте». Но, пока я ещё  с этим разобрался…   
А в тот раз я Любашу послушался, заглядывая влюблённо «в рот» и страстно желая «порисоваться», проплыв перед ней  красивыми  саженками. 
Мы, зачем-то, «раздербанили» пару ласт, каждый одел по одной и потом дружно шагнули в пучину. «Стропы» не самое маленькое озеро и я очень скоро это почувствовал с той самой  одной ластой на ноге. Потому что её резко прихватила судорога. 
Я перестал плыть и остановился «повисеть» на воде, не шевелясь. Любе  про судорогу я, естественно, ничего не сказал. Стыдно было, потому, что очень уж не мужественно это выглядело бы. А она, по-прежнему, плыла  дальше. 
Я снова попробовал плыть и опять «наступил на те же грабли», только судорога «прихватила»  меня уже сильней. Сказать Любе я опять постеснялся, а моя «Наяда» снова ничего не поняла. После третьей попытки и очередного моего «фиаско» я  не на шутку испугался и жалобно простонал ей про свою нестерпимую боль. Люба стала кричать и звать на помощь. Лодка спасателей приплыла  очень быстро, я в неё залез, а «Наяда» бесстрашно поплыла рядом. Мне было  мучительно стыдно, Серега, опять же, подкалывал, смеясь, но Люба  не шутила и ничего не вспоминала, как будто ничего этого и не было. 
С озера мы с ней уже  шли,  взявшись  за руки. Удивительно, но это маленькое происшествие-приключение  нас даже как-то сблизило. Вечером Сергей ушёл проведать нашего общего знакомого, который уже учился в училище, а мы с  Любой решили пойти и погулять по городу. Стояли светлые прибалтийские сумерки, пьяняще пахло липой, мы гуляли и я, набравшись храбрости, осторожно приобнял  Любашу за талию. Она не возражала. Люба ничего мне о себе не рассказывала, я ей тоже, не до разговоров нам тогда было. Целоваться стали внезапно и молча, целовались страстно, но и одновременно - невинно. Просто и только платонические поцелуи…  Три дня пролетели как одно мгновенье и нам  с Сергеем уже нужно было уходить в  училище, чтобы  начинать устраиваться в  нашей дальнейшей взрослой жизни. Серёга меня  буквально тащил от моей  прелестницы Любы, а я всё оттягивал момент расставания и оттягивал,  понимая, что ничего подобного мне в ближайшее время, при любом раскладе, не светит.  Попрощались  с ней со слезами, она меня нежно поцеловала и назвала «своим самым хорошим мальчиком», дала свой телефон и просила звонить ей, при любой возможности. Такая возможность мне представилась только месяца через полтора, когда я уже поступил в училище и курсантом лежал  в медсанчасти с прооперированными осложнёнными потёртостями обеих ног, не проносив сапоги с портянками и пару дней.  Мой  даугавпилсской одногруппник, будучи дома в увольнении, по моей просьбе позвонил Любаше и рассказал о моей тяжёлой болезни и «последнем желании» увидеть её. 
Она примчалась в санчасть в тот же вечер. Дежурный фельдшер из приёмного отделения был лояльным «демократом» и разрешил мне, еле-еле «шкандыбающему» на больных ногах, посидеть вместе с моей Любочкой на скамейке возле лазарета. Мы сидели молча, прислонившись друг к другу лицами. И так это было трогательно и нежно, что я (как честный человек!) дал себе слово жениться на Любе  сразу после выписки из лазарета и тут же сообщил ей об этом. Глаза у неё осветились радостью, она ласково поцеловала меня и сказала что нам, всё-таки, нужно ещё немножко подождать, хотя бы до окончания первого курса. 
Я был вне себя от радости. Ведь она, практически, согласилась выйти за меня замуж!  После такой  терапии любовью (Любой?)  мои дела со здоровьем действительно резко улучшились. Может потому что прошёл первый шок от суровой  армейской действительности, а может, потому что появился мощный стимул (в Любашином лице) стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Меня скоро выписали из лазарета и потянулись долгие-долгие (на первом курсе) дни учёбы и службы. Люба приходила ко мне на встречи в крепость, в сквер Славы русскому оружию, благо она знала все входы и выходы училища (я как-то  тогда ни разу не задумался - откуда?). До сих пор помню, с какой завистью на меня смотрели знакомые первокурсники из десятой роты, которые убирали территорию парка. Как же так? Такой же «дух бесплотный», как и они, а гуляет с девушкой в обнимку! Но, к моему огромному сожалению, эти наши встречи были нечасты, а  наоборот – очень и очень редки. Она посменно на работе, а  я – зелёный первокурсник. Так продолжалось с полгода. В этот период, её импульсивность тоже иногда внезапно проявлялась. Она вдруг немедленно предлагала мне уйти к ней в самоволку и провести вместе всю ночь! Или, прямо сейчас, взять  уехать к  её знакомой в соседний  городишко Илуксте и тоже провести там всю  ночь.  Я, конечно же, прекрасно понимал, что это за ночь была бы, но я понимал и другое, что такими вот семимильными шагами я  сразу же «спалюсь»,  а там и до отчисления из училища недалеко. Хорошо, что страх перед родителями и чувство воинского долга у меня были на первом месте, и я под разными предлогами отказывался от этих её заманчивых предложений. Через  пару-тройку  месяцев  такой платонической любви я её набрал из телефона автомата, а Люба попросила никогда ей больше не звонить, потому что она выходит замуж и уезжает из  города. Что я тогда испытал, даже сегодня не хочется вспоминать! Как же так? Ведь мы искренне любили друг друга? Особенно я! Как теперь жить дальше? Кому после этого  верить?

       ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ