«И зверей, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове…»

Он родился в феврале месяце. 23-го числа! К нам попал уже чуть-чуть подросшим, но все еще маленьким пушистым комочком. Знакомые придарили его жене ( я был против кошек, дома и так уже жили две собаки, но устоять перед обаянием голубоглазого пушистика не смог).



Настоящий (так нам сказали) персидский колорпойнт с чудесными голубыми глазами (его, видимо, отбраковали по причине неправильного прикуса - один клык у него торчал чуть вперед и периодически был виден над губой, придавая забавный вид маленького полувампира). Как и положено всем котятам он лазал по занавескам, вызывая праведный гнев жены, драл когтями сначала обои, а став постарше - ножку кухонного стола. Сначала он был просто Котом без имени, а потом стали его звать Мурза (или сокращенно Мурз) за суровый (исподлобья) взгляд с прищуром. То он гонял по квартире собаку, то она его. Они устраивали какую-то бешеную карусель, в которой диваны служили им батутом и придавали ускорение. Он учился охотиться - прятался за углом и внезапно набрасывался на проходящих, все равно людей или собак. Ему нравилось запрыгивать ко мне на колени и уютно устраиваться там в ожидании почесывания за ушком. Тут же начинал мурлыканьем выражать свое удовольствие от этого процесса. Хотя поначалу, особенно пока был еще маленьким, он, не рассчитав силы прыжка, частенько сползал по моей ноге вниз, оставляя на ней кровавые полосы. Каюсь, не всегда удавалось утерпеть и обойтись только вежливыми словами и жестами! Прости меня, пушистик... Потом повзрослел, стал более солидным и не таким игривым, все более оправдывая свое имя. Несмотря на породу был неприхотлив в еде, трескал все подряд, успевал подобрать лучшие кусочки из своей и из собачьей миски. Еще он как ребенок любил сладкое и мгновенно являлся на звук разворачиваемой конфетной обертки.



Конфеты, вафли, печенье мог утащить даже со стола и слопать.



Правда, если он утаскивал свою добычу на пол, то тут уже ему начинала помогать и собака. По утрам, особенно летом, он мог чуть свет бесцеремонно запрыгнуть на постель и ткнуться своей усатой мордой в лицо спящего, намекая таким образом, что пора уже его покормить и пустить гулять.
Живем мы на первом этаже и гулять он ходил когда хотел. Подходил к входной двери и терпеливо ждал, когда мы обратим на него внимание. На днях он, как обычно, попросился погулять. На улице было холодно, мороз уже был за -10, поднимался ветер. Не хотелось его выпускать, но уж очень просился, видно хотелось пообщаться с подружками. Да и в прошлые зимы он всегда выходил погулять в морозную погоду и никаких проблем не было. Обычно он, нагулявшись, сидел у дома на столе (с наступлением холодов, я специально для него положил старенькое полотенце), дожидаясь, когда его впустят. Либо мчался на зов откуда-то со двора. Но на этот раз он не пришел, хотя до поздней ночи мы выходили на крыльцо и звали его. Не появился он и утром. Такое, в общем-то, бывало и раньше. Он мог загулять и день-два не появляться дома. Но сейчас на улице был мороз и сильный ветер. Старый нехристь и атеист по воспитанию я просил про себя: "Господи, спаси и сохрани нашего пушистика! Спаси и сохрани...". Я уже простил ему все его прошлые, настоящие и будущие прегрешения до конца дней. Но не пришел он и на второй день, и на третий... Оставалась еще слабая надежда, что он мог спрятаться в каком-нибудь подвале или кто-то приютил его...
На третий день и эта надежда рухнула. После работы пошел выносить мусор и в контейнере увидел знакомую шерстку. Это был он. Я взял закоченевшее тельце и пошел в гараж. К его животу и лапкам пристали какие-то соломинки, видно прятался где-то, где держали птицу или скот. Возле гаража я положил его на ящик. Он лежал в своей любимой позе, каким-то уютным загребающим движением подвернув под себя передние лапки. Обычная поза и только голова, всегда гордо державшаяся прямо, сейчас бессильно склонилась набок. Я осторожно, как будто мог причинить ему боль, сдул запорошивший мордочку снег...
Боже, лучше бы я этого не делал! Он смотрел на меня уже неживым, но таким знакомым голубым глазом и как-будто спрашивал: "Почему ты пришел так поздно?" Беспощадный ледяной блеск его глаза полоснул прямо по сердцу. Что я мог ему ответить, кроме: "Прости меня, мой пушистик..."? Я положил его в картонную коробку и, с трудом сдерживая слезы, поплелся домой. Коробка... Как он любил забираться во всякие коробки, ящики, корзинки... Стоило только принести в дом какую-нибудь коробку и оставить ее открытой, как он сначала исследовал ее, а потом забирался внутрь и уютно устраивался там.



Точно так же он забирался в открытые шкафы, шкафчики, тумбочки и даже в открытый для ремонта системный блок компьютера...







Его могли закрыть там и потом долго искать по всей квартире, не понимая куда из закрытого помещения мог деться кот. А он преспокойно спал себе там. Мы с женой уже собирались сделать ему кошачий домик...
Не успели...

Только дома я дал волю душившим меня слезам. Дико разболелась голова, к горлу подступала тошнота... В плавящихся от боли мозгах один за другим возникали вопросы, на которые уже никогда не будет ответа...
Мой бедный глупенький пушистик, ну куда, куда тебя понесло в такую шальную погоду? Почему не сработал твой звериный инстинкт самосохранения? Как мог взрослый кот замерзнуть в двух шагах от родного дома? Может тебя случайно закрыли в одном из гаражей или сараев? Или тебе "помогли добрые люди", или собаки загнали туда, откуда нельзя было выбраться? Переоценил свои силы и недооценил крепчающий мороз с сильным ветром?
Как ты умирал? Просто уснул, даже не поняв, что это смерть или почувствовав неладное, но уже не имея сил подняться, жалобным, слабеющим мявом звал на помощь, теряя одну за другой свои девять кошачьих жизней и до последнего вздоха надеясь на людей?
Но никто не пришел, никто не помог...
До своего очередного дня рождения он не дожил каких-то две недели...
Кто-то может сказать, да чего ты, ведь это всего лишь кот. Может оно и так.
Только почему так больно, почему так паршиво на душе, как будто сделал большую и непоправимую пакость? Почему хочется чтобы кто-то подошел и дал в морду изо всей силы, чтобы физическая боль заглушила душевную? Хотя понимаю, что это все равно не поможет. Теперь с этой болью и чувством вины придется жить дальше.
Господи, ну почему мы так неправильно живем, почему? Ведь все уже было раньше, все умные и нужные для жизни слова сказаны и всем известны! Почему же мы не следуем им? Почему всяческая суета, ненужные и неважные мелочи жизни заслоняют главное? Почему мы понимаем это и спохватываемся только тогда, когда уже ничего исправить нельзя? Почему, надеясь на "авось", не делаем даже минимально необходимого, а потом начинаем рвать на себе волосы?
Зачем же мы выпустили тебя погулять, хотя знали что мороз крепчает? Ничего бы не случилось, если бы ты несколько дней посидел дома.Почему, когда ты не пришел и не отзывался на "кис-кис" до поздней ночи, не пошли тебя искать и звать по всему двору и окрестностям? А ведь ты был где-то рядом и мог отозваться на наш зов, мог остаться в живых!
Мой грех! Моя вина! И нечем мне оправдать свою лень, душевную черствость и безразличие!
Прости меня, Мурз! Я любил тебя и буду любить и помнить!
Когда твоя душа переселится в другого кота, то дай мне какой-нибудь знак, чтобы я мог хоть как-то загладить свою вину.
Прости меня, мой пушистик...